Вы удивляетесь, откуда возле нашей школы появилось столько карельских берез? О, это целая история. Во всём ви­новат вратарь нашей сборной Владислав Третьяк и канадские профессионалы. Я, конечно, тоже виноват...

Случилось это в год, когда в Москву приехали канадцы. Игры хотя и товарищеские, но нам проигрывать было никак нельзя. Пускай они профессионалы, но мы-то чемпионы мира! Вот почему все ребята школы, даже девчонки, болели тогда за нашу сборную. Все торчали у телевизоров, ни одной игры не пропустили.

Мы болели с Петькой Прохоровым. Он на каждую игру при­ходил ко мне, и мы за нашего Третьяка переживали. Профес­сионалу что - хоть сам в ворота влетай, лишь бы шайбу за­бить. Вежливой игры и в помине нет. А Третьяку не только шайбу отбить надо, но и успеть от канадца увернуться.

Наш вратарь стоял в воротах что надо. Если канадцы даль­ние броски делали, клюшка Третьяка всегда на месте оказывалась. Такой стук стоял, что даже по телевизору слышно было.

- Молодец Третьячок! -  нахваливал нашего вратаря Петька Прохоров, будто Третьяк был его самым закадычным другом.

А потом, когда канадцы за грубость стали садиться на ска­меечку штрафников, Петька прочитал на клюшке у одного из них: «Торонто».

Это город есть такой в Канаде, где клюшки делают, -  пояснил Петька тоном знатока.

И весь перерыв мы проспорили с Петькой о канадских клюшках. Я говорю, что из ясеня они сделаны, а Петька твер­дит:  из клёна. И доказывает, что не зря же Канаду называют «страной кленовых листьев». Клён, мол, крепче ясеня, и пото­му у каждого их игрока на груди эмблема - кленовый лист. Конечно, Петька был прав, но игра складывалась такая нервная, что я спорил просто из упрямства.

- У нашего Третьяка клюшка тоже первый сорт, - говорил я, - видишь, какие удары отбивает...

Потом канадцы уехали, до мирового чемпионата было да­леко, но мы не сидели без дела. На льду Мунозера расчистили снег, установили ворота, и шесть команд нашей школы после уроков гоняли шайбу. Дело дошло до того, что решили прове­сти «Мировой чемпионат» нашей школы.

- Ты, - говорит мне Петька, - за Третьяка играть будешь.  Реакция у тебя подходящая, делай клюшку.

Хотя мне самому хотелось поиграть в нападении, но быть Третьяком тоже приятно. Нашёл я лист толстой фанеры и выпилил вратарскую клюшку. Только когда чемпионат начал­ся, я понял, что из меня Третьяк пока не получится - трениро­вался мало. Шайбы в мои ворота летели, словно бы я в них и не стоял.

- Что ты своей брякалкой отбить не можешь? - ругался Петька. Это он мою клюшку так обозвал. Когда в неё шайба стукалась, она и в самом деле брякала.

Восьмиклассники тогда заняли первое место. А мы только третье. И в том, что мы пропустили вперёд ещё команду седь­мого «б», наверное, больше всего был виноват я и моя «бря­калка».

На весенних каникулах у нас в школе проходила спартаки­ада по зимним видам ГТО. Вот тут-то я и должен был доказать, что не зря меня наш класс вратарём поставил. Первым долгом мне нужна была настоящая клюшка.

После уроков я становился на лыжи и уходил с топором в лес. Я искал толстую, кривую черёмуху, чтобы сделать из неё новую клюшку. Не знаю, сколько километров я протопал по сугробам, но только зря. Свою кривулину я нашёл на берегу Мунозера, у самого села. Это была обыкновенная берёза. Зато ствол что надо, буквой «Г» - готовая клюшка, только что круг­лая. Попотеть пришлось изрядно, пока я её срубил. Берёза-то росла на самом берегу, и то ли от ветров, то ли от прибойной волны ствол её был какой-то кручёный и жёсткий. Потом, ког­да я делал клюшку, работы тоже хватило. А чтобы полегче моя клюшка была, я ее до самой спартакиады за печкой держал для просушки.

- О, ребята, у нашего Третьяка новая брякалка! - восклик­нул Петька в день открытия спартакиады, - никак, профессио­налы из Торонто прислали.

Хотел я Петьку тут же своей клюшкой за конёк зацепить, чтобы он шмякнулся, да пожалел. Как-никак приятель,  да ещё капитан нашей команды.

- Ты смотри ворота не перепутай, - сказал я, - а то по сво­им бросать начнёшь. А клюшечка у меня на этот раз по всем правилам.

Не знаю, тренировки ли сказались, или я просто был в ударе, а может, и в самом деле меня клюшка выручила, только мы с вось­миклассниками поделили на спартакиаде первое место. А потом озеро растаяло, мы переключились на рыбалку, а свою чемпион­скую клюшку я до следующей зимы спрятал на чердак.

Перед самыми летними каникулами в нашем селе появился ученый-лесовод Петр Иванович Колосов. Целую неделю он ходил по горам вдоль Мунозера, а потом в школу пришёл.

Мы думали, что он нам лекцию читать будет, а получилось всё наоборот. Пётр Иванович сказал, что вокруг нашего озера он обнаружил много карельской берёзы. И чтобы её сберечь, надо в школе создать пионерское лесничество. Карельская береза ценится очень высоко, в Финляндии, например, её продают по весу. Мы даже удивились, как это: «Отвесьте мне, пожа­луйста, полкилограммчика берёзы». Смех, да и только.

Но, оказывается, у карельской берёзы такая красивая дре­весина, что из неё даже украшения делают. И кто бы мог поду­мать, что на наших берегах растёт такое дерево!

Ну мы, конечно, все записались в лесничество. А потом Пётр Иванович повёл нас в лес и показал эти берёзы. Оказалось, во всей школе ни одного человека не нашлось, кто бы мог отличить «карелку» от простой берёзы.  Кора и листья точно такие же, а вот поди-ка,  древесина у карельской в узорах. И толь­ко у некоторых берёз на стволе небольшие вздутия различить можно.

Когда мы возвращались обратно, Петр Иванович вывел нас на берег озера и остановился.

- А вот здесь, где этот пенёк, было, пожалуй, самое краси­вое по узору древесины дерево, - сказал Пётр Иванович, - жаль, браконьер какой-то срубил.

Глянул я на пенёк, и уши мои заалели. Да это же я здесь рубил кривулину для клюшки. Так и так, говорю, срубил вовсе не браконьер, а я. По неопытности.

- Ну, - сказал Пётр Иванович, - считай, что такой клюшки не было ни у одного чемпиона мира. И вряд ли когда-нибудь появится. Только тебе, Никита, из этого пенька теперь надо два дерева вырастить.

- А как же я выращу?

- Как? Очень просто, будешь за пеньком приглядывать.

Ребята рассмеялись. Где это видано, чтобы пень в дерево превратился. А Пётр Иванович объяснил:

- Эта берёза была кустовидной формы. Видите, от общего корня ещё два побега тянутся. К счастью, ты их топором не задел. Вот и следи за тем, чтобы эти побеги росли как следует.

Потом мне пришлось лезть на чердак за своей драгоценной клюшкой. Очень уж хотелось Петру Ивановичу посмотреть на рисунок древесины. Тут уж все ребята вертели в руках мою клюшку и ахали.

- Я думаю, - сказал Пётр Иванович, - что со временем в вашей школе появится свой лесной музей. Пусть эта клюшка и будет в нём первым экспонатом.

... Теперь лесничество нашей школы знают по всей Каре­лии. Даже туристы приезжают смотреть на карельские берё­зы. Мы их все пронумеровали и поставили оградки. А на при­школьном участке растёт целая роща «карелок». Это Пётр Иванович нам саженцы привёз. Ну а клюшка моя, единствен­ная в мире, хранится в школьном музее.

 

назад