ЛЮБИТЕЛЬ-РЫБОЛОВ

Поплавок закачался на воде и нырнул. Лёнька вскочил, рез­ко дёрнул удилище. Пожалуй, он немного не рассчитал: по по­клёвке можно было подумать, что попался крупный окунь, но это была маленькая рыбешка, она перелетела через голову и упала в траву далеко позади.

Ленька отыскал окушка и бросил его в кошель. Потом он вынул из банки червяка покрупнее, насадил на крючок, заки­нул удочку и уставился на поплавок. Прошло пять минут, по­том ещё пять... Лёгонький поплавок, выстроганный из кусочка сосновой коры, неподвижно замер у зелёного, похожего на тарелку, листа кувшинки. С листа соскользнула проворная, тоненькая водомерка. Протанцевав по маленькому водяному оконцу между зелёными тарелками, она подъехала к Лёнькиному поплавку и удобно устроилась на нём.

Солнце уже стояло над лесом. Узкая слепящая дорожка протянулась во всю длину зажатого между двумя скалами лесного озерка. Туман, застилавший его ещё два часа назад, растаял. Свежий утренний ветерок, который время от времени морщил воду, забежал на минутку в лес да так и не вернулся. Вода в озерке словно застыла. Начинало припекать.

Лёнька несколько раз менял червяка, подёргивал удилище, чтобы как-то привлечь внимание рыбы к приманке, но ничего не помогало. Ждать больше было нечего: клёв кончился.

Для очистки совести он бросил последний взгляд на попла­вок, потом воткнул конец удилища в берег и стал собираться. Как истый рыбак, Лёнька прежде всего сосчитал пойманную рыбу...

Четырнадцать Лёньке исполнилось два месяца назад, одна­ко он всем говорит, что ему уже пятнадцать. Поверить в это не трудно: он ростом выше всех своих сверстников.

- Для тебя скоро потолок прорубать придётся, - часто шу­тит отец. - Вон какой длинный вымахал.

Лёнька и вправду длинный. А всё потому, что он худой, никак потолстеть не может. Мама говорит, что это от непосед­ливости, оттого что Лёнька целый день где-то бегает, целый день чем-то занят. А все потому, что он постоянно нужен по­селковым ребятам. То один прибежит с вопросом, то другой:

- Лёнька дома? А где он?

Учится Лёнька средне. Есть у него, конечно, и пятёрки, но больше четвёрки и тройки. По английскому, например, все время тройки. А сейчас начались каникулы. Впереди три сво­бодных месяца. Можно будет рыбачить, собирать ягоды, гри­бы... Лес Лёнька любит больше всего на свете. Все места ки­лометров на десять знает как свои пять пальцев. Самое боль­шое удовольствие для него - пойти с отцом на охоту. Только отец редко охотится - ему всё некогда, а Лёньке он пока ружья не даёт. Говорит, мал еще.

Отец у Лёньки шофёр. Каждое утро он отправляется на своём лесовозе в рейсы и приезжает к вечеру запылённый, пропитанный бензиновым запахом. Иногда он берёт с собой Лёньку.

Так было и сегодня. Обратно отец поедет ещё не скоро, а Лёньке придётся «голосовать» - может, подберёт какая-нибудь попутная машина.

Ну, кажется, всё сделано, рыба сосчитана, аккуратно уложена в берестяной кошель и закрыта травой. Удочка смотана. Ленька побросал в воду оставшихся червей, просунул руку в лямку кошеля, поправил кепку и, миновав широкую полосу кустарника, вошёл в лес.

 Тропка петляла между сосен. Она была так утоптана, что казалась канавкой, через которую, словно мостики, тянулись узловатые корневища деревьев. Об одно из таких корневищ Лёнька вдруг споткнулся. Падая, он широко взмахнул руками. Удилище выскользнуло и отлетело в сторону. Продираясь за ним сквозь колючие ветки шиповника, Лёнька вспугнул не­большую рыжехвостую птичку. Она выпорхнула прямо из-под руки и села на ветку невысоко от земли.

«Футь-цек-цек! Футь-цек-цек!» - заволновалась пичуга. Она сидела так близко, что Лёнька свободно мог бы достать её кон­цом удилища.

-  Ну что ты кричишь? Не бойся, это у меня удочка, а не ружьё. Да и разве в таких, как ты, стреляют? Глупая...

Он повернул было обратно, но неожиданно заметил в ста­рой ольхе дупло. На дне его было маленькое гнёздышко, в ко­тором лежало пять нежно-голубых яичек.

- Вон в чём дело, - снова посмотрел на птичку Лёнька. Она сидела все на той же ветке и тревожно насвистывала.

- Успокойся, не трону я твоего гнезда. Фью-ить!

В это мгновенье где-то неподалёку раздался глухой взрыв. Лёнька вздрогнул. «Мина!» - подумал он. Ему приходилось слышать от взрослых, что кое-где по лесам ещё попадаются оставшиеся от войны мины. Иногда они от давности сами взры­ваются, и тогда возникают лесные пожары.

«А что если это человек нечаянно наступил на мину?» - подумал Лёнька и, бросив под куст кошель, побежал в сторо­ну взрыва. Вначале он бежал осторожно, поглядывая под ноги. Потом всё смелее. Наконец, пустился что есть духу, на ходу отбрасывая руками хлеставшие по лицу ветки. Путь прегра­дила Ланга - спокойная лесная речушка с тёмной болотной водой. Никак нельзя было определить, насколько она глубока в этом месте.

Лёнька заметался по берегу, лихорадочно соображая, как бы переправиться. Метрах в ста ниже по течению он заметил поваленную через реку ель. Сучья частоколом торчали над водой. Цепляясь за них, Ленька пошёл по стволу. Благополуч­но перебрался на середину, но тут сук под рукой треснул, и Лёнька бултыхнулся в воду. К счастью, в этом месте было не­глубоко. Загребая ногами воду, Лёнька выбрался на берег и снова побежал.

Лес вдруг расступился, и Лёнька очутился на берегу озера - такого же вытянутого, как и его любимое - Голубое. Это была самая обыкновенная ламбушка с низкими заболоченными бе­регами. Лёнька подумал было, что сбился с пути, но вдруг уви­дел вдали на берегу лёгкий дымок. Возле огня сидели два че­ловека.

- Дя-адь! - закричал изо всех сил Ленька.

Один из незнакомцев оглянулся, толкнул товарища и ука­зал на Лёньку. После этого оба почему-то засуетились, тороп­ливо взвалили на плечи большие рюкзаки и скрылись в лесу.

- Куда вы?! Подождите! - крикнул им вслед Лёнька.

Ноги вязли в мягком мху, бежать было трудно. Вот, нако­нец, и то место. Обливаясь потом, он остановился. Перед ним чадили синим дымом несколько головешек. Рядом валялась консервная банка, обрывок газеты, пустая бутылка. Невдалеке от берега чуть покачивался пришпиленный тонким шестом плот.

«Эх вы! - подумал Лёнька. - Может, там человек погибает, а вы... Взяли и смылись, да ещё костёр не потушили».

Куда ж бежать теперь? Где был взрыв? Лёнька вновь огля­делся. Тут взгляд его упал на воду. Что такое? Подошёл к самой кромке воды и замер: вдоль всего берега плавали кверху брюшком тысячи мальков. Чуть слышно плескались лёгкие волны. Казалось, они баюкали мертвых рыбёшек.

Лёньке всё стало ясно. Вот где был взрыв! Это браконьеры глушили рыбу. Крупную собрали, а мальки... Мальки им не нужны. Первым желанием Лёньки было броситься вдогонку за браконьерами. Но куда пойдёшь? В лесу искать человека, что иголку в стоге сена.

Лёнька подобрал с земли банку и несколько раз плеснул водой на костёр. На плоту он нашёл сачок с длинной рукоят­кой, которым браконьеры вылавливали всплывшую после взрыва рыбу. Тут же торчал воткнутый в бревно топор, второ­пях оставленный беглецами. Лёнька смыл с лица пот, напился воды и принялся разглядывать топор. Такой топор мог быть только у настоящего лесного человека: острый, лёгкий, с глад­ким топорищем.

Занятый своей находкой, Лёнька не заметил, как из при­брежных кустов крадучись вышел на берег человек.

- А ну-ка, давай сюда! - неожиданно раздалось за Лёнькиной спиной. Лёнька вздрогнул, топор чуть не выпал у него из рук. Он обернулся. Из-под белёсых бровей незнакомого ста­рика на него глядели маленькие глаза. Что-то дикое, медвежье было во всём его облике: и ноги с кривинкой, и рыжая клока­стая с проседью борода, и эти, не предвещавшие ничего доб­рого, глаза.

- Топор, говорю, давай! Аль оглох?

Ленька понял, что перед ним один из браконьеров, вернув­шийся, чтобы забрать топор. Мог ли Лёнька предполагать, что такая встреча произойдёт здесь, в глухом уголке леса, и вот так - один на один?! Руки его стиснули топорище.

- Вы браконьеры, - трясущимися губами проговорил Лёнь­ка. Глаза старика, казалось, сверлили его. От этого взгляда сда­вило горло, и голос стал каким-то чужим. - Грабители вы! Рыбу губите! И всё тайком, чтобы не видел никто. Как воры. Я всем расскажу! Всем! Всем!

- Но, ты того, полегше! Как бы тебе, парень, в воду не осту­питься. Добром говорю, отдай топор! - старик шагнул вперед.

- Не подходите! - Лёнька поднял топор и отступил на ко­нец плота.

- Ах ты вон как! - с завидной проворностью старик прыг­нул на плот и ухватился за шест.

Теперь Лёнька окончательно был отрезан от берега. Отсту­пать некуда. Не спуская глаз, он следил за каждым движением старика. Вязкое дно крепко засосало конец шеста. Старик рва­нул раз, другой, затем напрягся... Шест сантиметр за санти­метром начал медленно подниматься из воды. В следующее мгновение Лёнька подскочил к старику. Под тяжестью двух людей плот накренился, и один конец его начал быстро погру­жаться. Лёнька взмахнул топором и с одного удара перерубил шест у самой воды. Не удержав равновесия, старик плюхнул­ся в воду между плотом и берегом. От толчка плот закачался и развернулся. Ленька схватил сачок и, загребая им, как веслом, погнал плот в открытое озеро.

Старик, чертыхаясь, выбрался на берег.

- Ну погоди, щенок! - прохрипел он в бессильной злобе. - Мы с тобой ещё сведём счёты. Ты у меня покаешься.

Но Лёнька уже был в безопасности. Ему вдруг стало не­удержимо весело.

- Рад буду встретиться! Привет вашему приятелю! Жалко, что я не повидал его. А топорик я вам возвращаю, ловите! - описав в воздухе большую дугу, топор последний раз сверк­нул на солнце лезвием и исчез под водой метрах в двадцати от берега. Лёньке было приятно, что он хоть этим отомстил бра­коньерам.

 

ЛЕСНОЙ ДОЗОР

(Старик появляется снова)

Прошла половина июля. Жаркие солнечные дни, наступив­шие после дождей, принесли лесному дозору немало хлопот. В лесу стояла такая сушь, что одной искорки было достаточ­но, чтобы начался пожар. А тут ещё поспели земляника и морошка. Кроме рыбаков в лес стали ходить и ягодники. Лес­ному дозору приходилось следить за всеми.

Обычно ребята дежурили в штабе на Савингоре, и как только в лесу показывался дымок, они брали лопаты, вёдра и спеши­ли туда. Никто из ребят не жаловался, хотя по записям, сде­ланным Петей в дневнике, им приходилось нелегко.

Лёнька даже перестал доверять ребятам. Он теперь старал­ся сам дежурить на вышке, в крайнем случае ставил вместо себя Бориса.

В этот день ребята пошли в лес, чтобы немного поработать на прочистке просек.

- К обеду вернёмся, - сказал Лёнька. - У меня сегодня есть для вас сюрприз. После сами узнаете.

Борис и Сенька заняли наблюдательный пост, подняли сиг­нал «Вес спокойно» и увидели, как отряд вышел на просеку и двинулся в глубь леса, предварительно сверившись с картой.

- Хорошо нам, - сказал Сенька. - Их там сейчас комары жрут вместе с Лёнькиным сюрпризом, а у нас - сиди, поплё­вывай себе. Ветерком обдувает. Красота!

Борис промолчал.

- Нет, верно, - продолжал разглагольствовать Лапин. - Ну скажи, чем нам не житуха? И зачем Лёнька вздумал тащиться за тридевять земель комарам на утеху? Что, здесь хуже?

- Может, ты туда захотел? - проговорил Борис и красноре­чиво указал на землю. - Я тебя мигом могу доставить. «Житу­ха!» Всё выгоды ищешь. Надо было бы, так и мы с ними бы пошли.

Сенька не ожидал такого поворота. Боясь, что Борис осу­ществит своё намерение, он тотчас переместился к центру настила.

- Я ведь в шутку, - пробормотал он. - Конечно, если надо, и мы пойдём. Лёнька приказал, вот и остались.

- То-то, в шутку. Смотри лучше за лесом, - примирительно сказал Борис. Сенька приставил к глазам бинокль.

- Я и смотрю... Вот лесовозы идут по дороге, кто-то на ве­лосипеде катается, вот старикашка тащится, стари... Борька, да это же тот самый старик! Опять с мешком...

- Дай! - Борис выхватил бинокль и навёл его на дорогу. По ней из посёлка шёл тот самый старик, которого ребята видели на покосах. - Верно, он. На тропку вышел...

Надо было что-то немедленно предпринять. Идти и следить за стариком самим нельзя, приказано оставаться в лагере. Но допустить, чтобы старик вошел в лес один, без ведома лесно­го дозора, тоже нельзя. Мысли в голове Бориса проносились одна за другой.

Наконец, решение было найдено.

- Карту! Живо! - скомандовал он и поднял на мачте крас­ный флажок: сигнал «Всем в штаб».

Сенька уцепился за лестницу и начал спускаться на землю. Кубарем скатившись под гору, он перескочил на плот и оттол­кнулся шестом от берега.

Плот медленно развернулся и поплыл к скале.

  

- Быстрей! - крикнул Борис.

Сенька изо всех сил работал шестом. Вот и скала. Оставив плот, он по гранитным выступам начал карабкаться вверх. Там между уступами отвесной скалы была небольшая пещерка. К ней можно было спуститься и по верёвке сверху, но чтобы не обнаружить своего тайника, мальчики решили переправлять­ся на плоту, тем более, что пологий берег находился всего в каких-нибудь пятнадцати метрах от скалы.

Сенька забрал в тайнике запасную карту и, нащупывая вы­ступ за выступом, спустился к воде. Тут его ждала неприят­ность. Плот спокойно покачивался вдали от берега. Рядом с ним плавал и шест. Сенька остолбенел. Первым его желанием было кинуться вплавь за плотом. Но как же карта? Ведь в воде она размокнет.

- Эх, выбрали тайничок на свою шею, - забормотал Сенька. - Каких-то двадцать шагов - и берег как берег, а тут...

Сенька снял рубашку, положил в неё карту и для тяжести сунул туда камень. Потом стянул рубашку узлом, размахнулся и бросил на берег. Камень гулко стукнулся о землю. Узел пока­тился к воде, но вскоре остановился.

Переправив таким же способом штаны, Сенька прыгнул в воду и поплыл.

- Вот карта!

Борис очень удивился, увидев Сеньку голым, с рубашкой и штанами под мышкой. Но расспрашивать у него не было вре­мени. Расстелив перед собой карту, Борис начал отмечать по ней путь старика.

Прошло несколько томительных минут. Старик уже мино­вал первую пожню и снова скрылся в мелколесье. Прибежали запыхавшиеся ребята.

- Зачем сигналили? - спросил Лёнька.

- Старик появился.

- Старик? Где?

Борис показал карту.

- Продолжайте следить, а мы наперерез двинем. Если что, сигнальте снова красным.

 

Бежать было трудно. На пути попадались то болото, и ноги по колено увязали в мягком мхе, то частый ельник, сквозь ко­торый невозможно было пробраться.

Павлик и Петя сразу отстали, а Лёнька вырвался вперёд. Меж­ду деревьями мелькала его серая брезентовая куртка. Павлик быстро устал и часто присаживался отдыхать. Петя несколько раз взбирался на дерево и смотрел, не сигналит ли Борис.

Добравшись до молодого лиственного леса, ребята догна­ли Лёньку и стали продвигаться быстрее. Когда переходили просеку 140-го квартала, они увидели старика. Лёнька прика­зал Павлику и Пете двигаться вдоль просеки, а сам решил идти по пятам браконьера.

- Только на просеку не высовывайтесь, заметит,- предупре­дил он и юркнул в кусты.

Старик не спеша двигался по просеке. Прячась за деревья­ми, Лёнька бесшумно следовал за ним. Деревья около просе­ки росли редко, и на открытых местах Лёньке приходилось ползти.

Наконец, старик остановился и, воровато оглядевшись по сторонам, свернул с дорожки. Этого Лёнька не ожидал. Он сразу притаился, не решаясь пересечь просеку: на открытом месте старик сразу бы наметил его. Придётся ждать, пока тот не углубится в лес.

Однако старик далеко не пошёл. Он присел на пенёк и снял рюкзак. В руках у него появилось берестяное ведёрко. Лёнька внимательно следил за каждым движением старика. Вот он встряхнул ведёрко и, ссыпав что-то на ладонь, подошёл к стволу старой ели. Нависшие над землёй еловые лапы скрыли стари­ка от Лёнькиных глаз.

- Ничего, - прошептал Лёнька, - прячься не прячься, всё равно узнаю, что ты тут делаешь.

Старик, постояв под елью, уложил ведёрко обратно в рюк­зак и шагнул к просеке...

Отступать было поздно.

«Всё пропало, - подумал Лёнька, - сейчас заметит». Затаив дыхание, он прижался к земле, стараясь скрыться в низеньких кустиках черники. Но старик прошёл мимо. Ленька выждал, когда тот отойдёт подальше, и шмыгнул под ель, туда, где не­сколько минут назад стоял старик.

Рядом со стволом дерева под нависшей еловой лапой стоял вбитый в землю кол. На нём лежала вытесанная из молодой ёлочки перекладина. Посредине её в виде обруча были согну­ты два сучка. А между ними поблёскивала расправленная во­лосяная петля. Слева и справа от петли на перекладине лежа­ли ягоды прошлогодней брусники.

«Петлю на рябчика ставил», - догадался Лёнька. В памяти тотчас возник разговор лесника с отцом. Это было в тот день, когда браконьеры глушили рыбу на ламбе у Голубого озера. Отец говорил о каком-то охотнике-браконьере.

«Вот он какой охотник! Ну ладно, теперь мы с тобой со­чтёмся…» - Ленька достал перочинный нож, срезал петлю и спрятал её в карман. Теперь он решил идти за стариком хоть на край света, лишь бы узнать, где находятся все петли брако­ньера.

На краю небольшого болотца, поросшего редкими корявы­ми сосенками, старик снова свернул с просеки. Лёнька под­полз близко, но так, чтобы не выдать себя, и поднял голову. Старик стоял у большого муравейника. В руках у него была глухарка. Крякая от удовольствия, браконьер выпутывал шею птицы из петли. Вот он распутал петлю, запихнул глухарку в рюкзак и долго завязывал тесёмки.

Потом старик согнул над муравейником гибкий прут, расправил привязанную к нему петлю. Лицо его морщилось, вид­но, потревоженные муравьи, защищая свой дом, больно об­жигали незваному гостю руки.

Лёнька отполз подальше от просеки и остановился, чтобы переждать, пока старик перейдёт болото. Тогда можно будет и самому незаметно проскользнуть на другую сторону.

Вдруг позади треснул сучок. Лёнька вздрогнул от испуга, но, обернувшись, увидел Павлика и Петю.

- Ну что? Где дед?

- Тише вы... Вон он по болоту топает, - ответил Лёнька. - Это, ребята, браконьер самый настоящий. Петли у него по все­му лесу расставлены. Сейчас при мне глухарку из петли вы­нул. Посидите тут... - Лёнька осторожно спустился с пригор­ка к муравейнику, отрезал петлю и вернулся к парням.

- Вот чем он занимается, - Лёнька, намотав на руку корич­невую нить, попробовал разорвать её. - Капроновая, не по­рвёшь!

- Давай поймаем его и сведём в лесхоз, - сразу загорелся Павлик.

- Пойдёт он с тобой! - криво усмехнулся Петя. - Тут по-другому надо.

- Конечно. Надо узнать все его капканы, - Лёнька посмот­рел на товарищей. - Вот что, ребята, идите в лагерь. Я один справлюсь. Вместе нам нельзя - шуму много.

    
 

назад