Каждое лето я стараюсь попасть на заветное лесное озеро Пертозеро. В июне там отличная рыбалка! Окуни и плотва клюют не переставая, а повезёт - и приличного язя можно вытащить. Ну, а коли на удочку надоело рыбачить, бери спиннинг. Пока обойдёшь все губы, две-три щуки вытащишь обязательно.

В такой поход я беру с собой резиновую лодку, чтобы искать рыбацкое счастье по всему Пертозеру. На этот раз я взял с собой и своего терьера Тяпу. Пусть, думаю, разо­мнётся в лесу, не всё же ему с деревенскими собаками по дворам носиться.

Тяпа у меня очень любопытный пёс. В каждую дыру свой нос суёт. Найдёт какую-нибудь мышиную норку и начинает лапами раскапывать. Мы так и зовём его - «норная собака».

Тяпа бежит по тропинке впереди меня. Тычется носом в кочки, но ничто не привлекает внимания моей собаки. Вот уже в просветах между деревьями засверкало Пертозеро. И вдруг Тяпа застыл как вкопанный. Я тоже остановился, наблюдая за поведением собаки. Мой пёс лег на брюхо и вытянул шею. Потом снова встал на ноги, сделал два-три шага и снова лёг. «Что-то с ним происходит», - подумал я и стал догонять Тяпу.

Когда я подошёл вплотную, всё тотчас прояснилось. На тропинке, перед самым носом моего пса, сидел птенчик дрозда-рябинника. Жёлтый клюв и коротенький хвостик крылатого пешехода говорили о том, что он впервые покинул своё гнездо и отправился путешествовать. Тут на тропке он и встретился с Тяпой.

Я подобрал бесстрашного дроздёнка и посадил его на веточку ёлки. А пса взял на поводок, чтобы он не беспо­коил птенчика, пока родители-дрозды не уведут его подаль­ше от тропы. Выйдя на берег, я сбросил с плеч рюкзак и спустил собаку с поводка.

Тяпа сразу же начал лакать воду из озера.

Я, в предвкушении рыбалки, разглядывал своё заветное озеро, его близкие и дальние губы, зелёные сосновые мысы и ручей, вытекающий из озера. Но что это за бурая копна посреди ручья? Ведь её здесь сроду не было! Я оторопел. И тут копна шевельнулась. У неё обнаружилась горбоносая голова и большие, как лопухи, уши. Посреди ручья стоял лось. Похоже, он нас не видел и спокойно занимался своим делом. «Зачем он залез в ручей?» - соображал я.

Лось склонился к самой воде, словно принюхиваясь. Затем он вздернул голову и извлёк из воды несколько сочных зелёных листьев кувшинки. Всё объяснилось очень просто: сохатого привлекли в ручье водоросли и он забрёл в воду, чтобы полакомиться кувшинками.

...Плотва клевала азартно. Я выуживал одну за другой. Иногда в стаю врывался окунь и он также становился моей добычей.

Лось давно ушёл из ручья в лесную чащу. А мой верный Тяпа шастал по берегу, обследуя незнакомую территорию. Иногда пёс несколько раз тявкал, приглашая меня на берег. Ему из лесу отвечала кукушка. Я про себя отметил, что слышу первое в этом году кукование.

Наконец пришла пора подумать о ночлеге, об ухе, о ве­чернем чае. Я, к великой радости Тяпы, подогнал свою лодку к берегу.

Вскоре затеплился костерок, а над огнём повис мой прокопчённый котелок. Тяпа был счастлив оттого, что хозяин вернулся. Верный пёс ластился ко мне и тёрся о мои сапоги.

«Соскучился! - подумал я. - Пока рыбу ловил, часа три прошло. Вот и выражает мне свою признательность».

Я погладил пса и в ту же секунду среди белой шерсти увидел клеща. Этого только нам не хватало! Вытащить клеща из лохматой шубы моего Тяпы стоило немалых трудов. Пока я выуживал одного, обнаружил ещё несколько. Вот, оказывается, почему пёс ластился ко мне: на прибрежных кустах Тяпа собрал целую горсть кровожадных клещей. В баночке с блёснами я всег­да ношу маленькие ножницы. Пришлось открывать лесную па­рикмахерскую. Отыскав клеща, я вырезал его вместе с Тяпиной шерстью и бросал в костёр. Доб­рый десяток клещей я вырезал с Тяпиных боков. Не зря же эту лесную тварь зовут в народе «кукушкина вошь». В эту июньскую пору, когда слышится кукование кукушек, клещи особенно настырны. Вот мой Тяпа и попал к ним на растерзание. К счастью, под рукой оказались ножницы, кото­рыми   я   изрядно   искромсал «причёску» моего породистого терьера.

  

назад