Ещё вчера скошенная косарями луговина была изумрудно-зелёной. А сегодня - в ранний час сентябрьского утра - она поседела. Ночной заморозок покрыл белым инеем траву-отаву, которая отросла после укоса. Но иней продержится лишь до первого солнечного луча. Только солнце коснётся луговины, как иней тут же начнёт слезиться крупными каплями. И лужайка вновь зазеленеет, как после тёплого летнего дождя.

В эту утреннюю пору торопится народ в лесные дали. Одни спешат на вырубки за брусникой, другие - на заветное болото, где на бурых кочках рассыпана наша северная царица ягод - клюква.

Мне тоже в такое утро не сидится дома. Запихиваю в рюкзак корзинку для ягод, ломоть чёрного хлеба, и вот уже заветная тропинка уводит меня в утреннюю прохладу просыпающегося леса.

Глаз примечает то, чего не видел раньше на этой тропинке. Вот тёмно-зелёная стена молодых сосен. Всё лето она не привлекала моего внимания. А тут вдруг глаза сами отыскали на фоне зелени жёлтое пятно. Это осветила сосны молодая берёзка. Летом она была зелёной и не бросалась в глаза. Сейчас же, прихваченная ночным инеем, листва её враз пожелтела. Будто девушка, распустила берёзка золотую косу.

На солнце сверкают радугой невидимые в пасмурный день паутинки. Это крошки-паучки таким способом путешествуют по лесу. Выпустит паучок паутинку, а ветер подхватит её и поднимет в воздух бескрылого путешественника. Так и летит паучок на своей паутинке, словно на парашюте. А где остановка, про это знает только ветер.

На краю вырубки - еловая роща. Вижу: на сучках ёлки нанизаны подсохшие грибы. Шляпки вместе с корешками. Чья это работа? Тут и голову ломать не надо - конечно же, белки. Белка засушила грибы про запас. Зимой сухой гриб для пушистого зверька - настоящее лакомство. Только неизвестно, та ли белка отыщет эти грибы или другая, знаю лишь, что обязательно отыщет.

А вот и знакомая вырубка. Пока моя тропинка петляла по лесу, иней испарился,  и мох и трава подсохли. Достаю из рюкзака корзинку, становлюсь на коленки и начинаю «доить» кустики брусники.

С высоты доносится суматошное гоготанье. Один за другим тянутся к югу гусиные караваны. Я отрываюсь от брусничных гроздьев и запрокидываю голову. В бездонной синеве неба отыскиваю вереницу птиц и провожаю их взглядом до тех пор, пока караван не скрылся за кромкой дальнего леса. Сколько же долгих дней и месяцев пройдёт до той поры, когда гусиные караваны вернутся на свою родину. Я вспомнил, что 24 сентября будет день осеннего равноденствия - ночь и день будут длиться ровно по двенадцать часов. А после этого памятного события день начнёт стремительно укорачиваться...

То ли руки мои были слишком проворны, то ли разные мыс­ли отвлекали меня от однообразной работы, тем не менее,  корзинка моя наполнилась довольно быстро. Я упрятал её в рюкзак и зашагал к дому. Жёлтые берёзы и осины, распустив золотые косы, провожали меня трепетаньем своей листвы. В лесу было светло и солнечно от этих весёлых красок.

Уже у самой деревни я вышел на поляну. Посередине её заметил золотую звёздочку какого-то цветка. Подошёл ближе и не поверил своим глазам. На тонком стебельке тянул к солнцу свой жёлтый венчик самый настоящий одуванчик! «Ну и храбрец!» - удивился я. И было чему удивляться, ведь как-никак, а одуванчик - цветок начала лета. А тут сентябрь, ночной иней и редкие солнечные дни. Ведь чуть приморозит, и конец одуванчику.

Чтобы продлить жизнь храброму цветку, я бережно сорвал его и, согревая ладонями, принёс домой. Налил в тонкую вазочку воды и поставил в неё одуванчик. Я запомню нынешнюю осень только потому, что в разгар осени встретил этот скромный цветок - прощальный привет ушедшего лета.

 

назад