• стр.36 (Владимир Морозов. Одинокий) стоит три плюса напротив названия, подчеркнуто словосочетание «с накрашенным лицом»
• Стр. 37 стоит два плюса перед названием стихотворения В. Морозова. О настоящем.
• Стр. 37 стоит два плюса перед названием стихотворения В. Морозова. Ты помнишь…
• Стр. 46. (В. Иванов. Пока железо горячо) Стоит помета: «Конец выброшен напрасно!»
• Стр.66. (М. Шкерин. Проблемы типичности в литературе) выделен абзац и поставлено 2 знака вопроса и стоит помета, обведенная кружком: «? – 1888г»:

Несколько позже. В конце пятидесятых годов прошлого столетия, понятие типического уточнил Энгельс. Он писал в письме к Геркнес: «на мой взгляд, реализм подразумевает, кроме правдивости деталей, верность передачи типичных характеров в типичных обстоятельствах. В работах Энгельса и особенно в письмах (как в работах и письмах Маркса) разбросано множество ценнейших замечаний о художественной литературе и искусстве.

Русские писатели-классики, которые, по словам Энгельса, были все сплошь тенденциозны, понимали типичность по Белинскому. Вот что писал, например, Гончаров: «…если образы типичны, они непременно отражают на себе – крупнее или мельче – и эпоху, в которой живут, оттого они и типичны. То есть на них отразятся, как в зеркале, и явления общественной жизни, и нравы, и быт» (статья «Лучше поздно, чем никогда»)

• Стр.68 выделен абзац и подчеркнуто словосочетание «новый образец»:

В 1935 году товарищ Сталин дал новый образец диалектического понимания типического в жизни. В тот период Стаханов поставил небывалый производственный рекорд. Это был единичный случай. Но товарищ Сталин разглядел в нем типическое явление советской действительности и с абсолютной научной точностью предсказал повсеместное распространение стахановского движения. Ныне, как известно, типическое-единичное превратилось в типическое-массовое.

• Стр.69 выделен абзац и сделана помета: «По меньшей степени – наивно… А если искренне - то глупо»:

…»интересы народа, пропагандируют, утверждают в жизни все передовое, лучшее и разоблачают, вышибают из жизни все гниющее, умирающее. Но сопротивляющееся.

Прямые, тщательно замаскированные агенты империалистического мира, а также бюрократы, карьеристы, шкурники, взяточники и всякого рода аморальные типы нередко еще встречаются в нашем государственном, хозяйственном и торговом аппарате и в быту – это враги и общества, и государства. Маскируясь, хамелеонствуя, прикрываясь демагогией, они проникают иногда на ответственные посты, глушат критику и самокритику, создают затхлую атмосферу семейственности, превращают предприятия в собственную вотчину и таким образом наносят огромный вред народу и государству.

Замахиваясь на такого рода негодяев, логически заостряя, типизируя их черты в отрицательных художественных образах, советский писатель не только не замахивается при этом на государственный строй (как это объективно выходило у Гоголя), а наоборот, помогает своему народу освобождаться от нечисти.

Писатель должен помнить, что завзятый бюрократ в любой должности будет бюрократом. А карьерист не был бы самим собой. Если бы долгое время оставался в одной должности. Литературный тип лишь тогда тип. Когда ведет себя в строгом соответствии с характером независимо от того, какую должность исполняет. Ведь человек не привязан к должности, и не должность красит человека, а человек красит (или унижает) должность. Должности все хорошие. А люди, исполняющие должности, разные.

У нас же часто пишутся не характеры, а именно должности, и потому образы во многих произведениях отличаются один от другого не душевными качествами, а лишь служебными функциями. Которые выполняются либо хорошо («положительный образ»), либо плохо («отрицательный») – только и всего.

Определение типического, данное тов. Маленковым, вооружается писателей, критиков и читателей, двигает дальше развитие марксистко-ленинского учения о художественном творчестве. В свете этого учения мы лучше можем понять не только современную советскую литературу. Но и классическую. А самое главное. – мы лучше сможем направлять развитие нашей литературы.

• Стр. 70 выделен абзац и поставлена помета: « Глупо! Ничего. Никакого смысла»:

 развитие советской литературы, от Октябрьской революции до наших дней, идет по линии, намеченной Горьким в романе «Мать». Об этом свидетельствуют все выдающиеся произведения советских писателей: стихи и поэмы Маяковского, «Железный поток» Серафимовича, «Чапаев» - Фурманова, «Разгром» и «молодая гвардия» Фадеева, «тихий Дон» и «Поднятая целина» - Шолохова, «Цемент» - Гладкова, «Бруски» Панферова, «Соть» Леонова, «Как закалялась сталь» Островского, «Хождение по мукам» А. Толстого, стихи, песни, поэмы – Исаковского, Лебедева- Кумача, Твардовского, Павленко, Гончара и многих других талантливых писателей, выдвинувшихся в послевоенные годы.

Положительные типические образы, созданные наиболее талантливыми советскими писателями. – это потомки героев горьковской «матери». Беззаветные борцы за дело партии Ленина – Сталина, за счастье народа, за коммунизм. В чем и состоит красота и счастье жизни для типических положительных героев лучших произведений советской литературы.

Однако нельзя не заметить, что положительные герои нашей литературы, начиная приблизительно со второй половины тридцатых годов, отличаются от своих предшественников некоторыми весьма существенными чертами.

• Стр. 71 отмечен абзац и подчеркнуты слова: «теневая же сторона действительности»:

Это и есть историческая неправда.

Посредственный роман Ольги Зив, в котором нет ни одного типического образа наших современников, не является исключением. На протяжении последних лет таких произведений появилось немало – и в центральных журналах, и в местных альманахах, и в издательствах. Бедно, однообразно и однобоко изображена действительность в некоторых частях большого романа Авдеенко «Труд», в котором много хороших страниц, посвященных трудовому энтузиазму шахтеров, и очень бедно изображен духовный мир действующих лиц; тускло, невыразительно, мелко изображена действительность в романе Свирского «Здравствуй, университет!» и во многих других произведениях.

Нарушение исторической правды встречается и в хороших, в целом безусловно талантливых произведениях, в таких, например, как отмечавшийся уже нами роман Кетлинской «Дни нашей жизни». Тут есть ряд типических образов (Полозов, Немиров). Но на произведении лежит печать пресловутой «теории» бесконфликтности. В романе показывается борьба хороших или в общем неплохих людей с людьми, так сказать, отличными, теневая же сторона действительности так и осталась в тени.

• Стр. 72 выделен абзац. Подчеркнуты фразы и стоит помета: «Непонятное типически и все идет от неумения точно выражаться»:

В проблеме типизации есть еще одна сторона. Которая нуждается в разработке. Речь идет о роли, исключительного. Как сочетается исключительное с типическим и сочетается ли? В каком смысле исключительное может быть типическим?

Вот совершенно исключительная личная судьба Корчагина из упоминавшегося уже нами романа Островского. Можно ли считать, что неизлечимая болезнь Корчагина, его неимоверные физические и душевные страдания, связанные с этой болезнью, являются в какой-то мере типичными для нашей действительности?

Или исключительный случай с Мересьевым из «Повести о настоящем человеке» Полевого, когда летчик, потеряв в бою обе ноги, возвращается к управлению самолетом на протезах? Конечно, нет.

Но Корчагин и Маресьев, безусловно, типичные образы. Исключительные случаи. Сами по себе, ни в какой мере не типичны, а люди, оказавшиеся в исключительном положении, - замечательно притягательные типы наших современников.

• Стр. 72 выделен абзац и сделаны пометы: «+++ Очень Хорошо»

Исключительное потому и исключительно, что оно всякий раз совершенно различно. Исключительное (и, стало быть, нетипичное) событие в жизни человека (физическая или моральная катастрофа) играет лишь роль проявления душевных качество или, другими словами говоря, помогает появлению характера человека и его формированию.

В этом смысле чрезвычайно характерен образ пожилого токаря Мохова из раннего романа В. Ильенкова «Ведущая ось». Это был тихий, ничем не примечательный человек, далекий от общественной жизни, аполитичный. Таким знали Мохова все окружающие, к такому привыкли. Завод интересовал этого человека лишь как источник скромного материального благосостояния. Он приходил в цех по гудку, аккуратно выполнял все, что прикажет мастер, и по гудку же уходил домой. Никакие заводские дела его не волновали.

И «вдруг» однажды Мохов показал себя другим человеком: решительным, упорным, настойчивым, то есть проявил качества, прежде ему совсем не свойственные. Окружающие были ошеломлены неожиданным поведением старика: из безответственного тихони он «вдруг» превратился в бойца! Читатель знает, что это произошло это не вдруг, что этому предшествовали глубокие душевные переживания героя, но об этом знают только сам Мохов да читатель, перед которым автор раскрыл душу Мохова, а для всех действующих лиц романа это неизвестно, в их представлении Мохов изменился «вдруг» и без причины. Они изумляются, разводят руками и восклицают:

 - Вот так тихоня!

 Им и невдомек, что прежде чем «тихоня» перестал быть тихоней, он прошел сквозь бездну мук и страданий.

Что же случилось с Моховым?

 На протяжении многих лет работы на заводе он обтачивал ведущие оси для паровозов. Обточит и - с рук долой, что потом будет с этой осью, - Мохова не касалось. так продолжалось до тех пор, пока неподалеку от завода не произошла авария на паровозе: лопнула ведущая ось! Погибли люди. Заводской коллектив возбужден. Мохов тоже взволновался». Голову бы оторвать за это» - думает он. А кому? «тому, кто делал ось? А кто ее делал?» Может быть он? Сколько было случаев, когда Мохову доводилось обтачивать оси, отлитые из не очень доброкачественного металла! Но он не обращал на это внимание. Считал, что раз начальство велит – надо делать. А тут вон как обернулось: крушение с человеческими жертвами! А кто скажет. Первая ли это авария из-за оси, изготовленной на их заводе? Ведь паровозы на осях. Прошедших через руки Мохова и других, таких же как он, идут во все концы страны…

Эти тяжелые и трудные размышления старого рабочего написаны превосходно. Читатель видит, как в аполитичном человеке пробуждается сознание общественного долга. Вначале его беспокоит простая мысль: не он ли лично виноват в этой аварии? Не допустил ли он когда-нибудь оплошку в работе? Нет, он всегда трудится добросовестно и не может вспомнить не одного случая, когда бы сдал приемщику плохо обточенную ось. Все это, однако, не успокаивало Мохова, и чувство какой-то неосознанной вины не покидало его.

• Стр. 73 выделен абзац на полях стоит помета «++»:

Случай с Моховым особенно примечателен тем, что исключительное событие (катастрофа)не только проявило и изменило его характер. И не в частности изменило, а в главном – человек из безответного, тихого превратился в бойца, решительного и неуступчивого.

• Стр. 73 выделен абзац и поставлена помета: «ерунда»:

Представьте на минуту, что Корчагин, Мересьев и Мохов находятся не в советской, а в какой-либо капиталистической стране, и вы увидите, что катастрофы, обрушившийся на каждого из этих героев (трагическая болезнь, потеря ног, крушение паровоза), производят на них совершенно другое действие, чем то, что изображено островским, Полевым и Ильенковым. Корчагин и Мересьев были бы раздавлены капиталистическим строем жизни, и характеры их не смогли бы развернуться, не сделались бы типическими.

• Стр. 74. Выделен абзац и сделана помета: «Что такое?! Батюшки!! Стиль-то стиль!»:

Таких людей, как Плюшкин, Манилов, Хлестаков, Сквозник-Дмухановский, в жизни не было. Но были скряги, беспочвенные пошлые фантазеры, прощелыги, взяточники. Которых нужно было разоблачить перед обществом, вывести на чистую воду.

• Стр.75 выделен абзац и стоит помета «Это очень не глубоко»

Поэтому типическое в литературе и искусстве и является основной сферой появления партийности, поэтому проблема типичности и является всегда проблемой политической.

назад